Причастники Креста и наследники Воскресения

Выступление на круглом столе «Опыт истории: проблемы и перспективы государственно-церковных отношений в Украине» в рамках конференции «Насилие власти против свободы совести: репрессивная политика Советского государства в отношении христианских Церквей и верующих (идейные принципы, механизмы реализации, исторические последствия). Киев, Киево-Могилянская Академия, 3-5 марта 2006 года

Наш круглый стол носит название: «Опыт истории: проблемы и перспективы государственно-церковных отношений в Украине». Я не являюсь политиком или политологом, я – богослов. Поэтому мой голос будет голосом богослова, который старается осмыслить место Церкви в истории и ее «проблемность» в контексте государственно-церковных отношений.

Господу Богу твоему поклоняйся
и Ему одному служи
(Мф 4, 10)

Два града

Церковь всегда присутствует в мире как «Церковь беззащитная». И если Церковь подлинно желает исполнять свою миссию, то она и должна оставаться беззащитной. «Ее сила, — пишет известный польский богослов Вацлав Гриневич, — не может основываться на гарантировании себе постоянной социальной позиции при помощи правовых регуляторных актов. Чем больше Церковь заботится об обеспечении ей властью чисто человеческих гарантий и своего временного значения, тем более ей грозит опасность утраты духовного сияния. Тогда она реально становится слабой и малозначительной» (1) . Люблинский богослов приводит слова Мартина Бубера, писавшего, что среди имен Божиих нет имени «успех»(2). Как бы продолжая эту мысль философа кардинал Иосиф Рацингер говорил, что Божий успех «всегда приходит через Крест и всегда отмечен его знаком»(3) .

Между Церковью и миром всегда был и будет существовать конфликт. Его внутренняя причина в самой природе Церкви и ее миссии (см. Ин 15, 18-20). И хотя следует, без сомнения, желать роста влияния Церкви в общественной жизни, христиане должны остерегаться искушения успеха. Существование «в образе раба» дается Церкви нелегко, ибо это состояние сродни пасхальному «преданию себя» другим. Тем не менее, только в этом «состоянии» Церковь будет оставаться сильна Божией силой.

Анализируя ошибки Церкви в прошлом швейцарский богослов Ганс Кюнг(4) задается вопросом: почему Церковь «не смогла со своим радикальным благовестием обеспокоить, отчуждить, взволновать, поставить под вопрос все мирские власти, партии, группировки, системы, чтобы испытать их сопротивление и атаку? Почему же она избегала страданий, презрения, оклеветания, даже гонения, а вместо крестного пути хотела шествовать легкой триумфальной дорогой?»(5). И далее продолжает: “Община веры, которая упускает из виду то, что она призвана к самоотверженному деятельному служению обществу, людям, группам и даже своим противникам, теряет свое достоинство, все свои притязания и право на существование, так как она отказывается от следования /за Иисусом/.

Однако та община веры, которая постоянно осознает, что не она, но царство Божие должно придти ‘в силе и славе’, такая община в своей незначительности обретает подлинное величие, ибо она знает, что она является великой без применения власти и насилия, что она лишь в очень обусловленной и ограниченной мере может рассчитывать на одобрение и поддержку влиятельных людей, что ее существование постоянно игнорируется обществом, пренебрегается и лишь терпится и даже считается нежелательным, достойным сожаления или вообще упразднения, что ее деятельность постоянно осмеивается, считается подозрительной, не одобряется и подавляется, но что превыше любой другой силы над ней властвует непостижимая сила Бога и что она сама может быть целительной среди народов и в сердцах людей. Ведь если бы церковь правила только внешней силой, она утратила бы всякое значение для мира. Однако, когда ее сила заключается в кресте Воскресшего, тогда ее слабость становится ее силой и она может шествовать своим путем без страха утратить свое лицо. Ей обетовано, что если она отдаст жизнь, то она обретет ее»(6). Эти слова необычайно актуально звучат в контексте нашего сегодняшнего собрания.

Поскольку все в делах человеческих, прямо или опосредовано касающееся спасения души, подлежит суду Церкви, то «поэтому ей никогда не будет гарантирован мир»(7) . Русские православные мыслители ХХ века много размышляли над возможностью существования «симфонии» государства и Церкви и пришли к выводу о ложности этого идеала(8). В своей работе «Вечное в русской философии» Борис Вышеславцев писал, что всякая власть антиномична. Есть три ложных решения этой антиномии: 1) признание божественного характера власти при условии, что она служит добру; 2) разделение духовных и светских компетенций и вера в мирное сосуществование этих двух сфер; 3) предание всей власти в руки самодержца и тирана(9) .

Власть содержит в себе «удивительное противоречие», которое «составляло трагедию истории»: «величайшее зло необходимо принимало форму власти; тогда как величайшее добро никогда не принимает форму власти». Решение антиномии власти, согласно Вышеславцеву, исходит из двух смыслов слова власть: «служебная» и «господская». Власть, которая получает религиозно-моральное оправдание, «власть от Бога» есть власть служебная. Власть господская «никому и ничему не служит, напротив, всех заставляет служить себе. Такая власть, подобно искусителю в пустыне, обещает «все царства мира и славу их» тому, кто «пав, поклонится» ему (ср. Мф 4, 9). Что значит это требование «пав, преклониться»? «Оно значит, — продолжает Вышеславцев, — принятие из рук диавола трех основных форм зла: человекоубийства, лжи и тирании; при этих средствах достижения власть действительно принадлежит ему и становится тоталитарной»(10). Решение этой антиномии возможно лишь в Духе Святом, поскольку Он направляет ход истории. Необходимо призывать его, чтобы Он освятил нас и дал разумение, когда надлежит слушать кесаря, безоговорочно избрав послушание Богу.

С точки зрения католического богословия эту проблему изучал Анри де Любак, сделав проникновенный и глубокий анализ положения Церкви в мире, и, в частности, взаимоотношений Церкви и государства. В своем труде «Мысли о Церкви» французский богослов писал: «Если не рассматривать Церковь и Государство как некие абстрактные противоборствующие силы, а встать на позицию конкретного (…) реализма, становится видно, что Государство неудержимо стремится нарушить пределы отведенной ему области. Что без ‘сдерживающего влияния со стороны высшей духовной власти оно как бы инстинктивно скатывается к грубейшим формам безбожного абсолютизма’. Что повсюду, несмотря на усилия и добрую волю стольких людей, постоянно возникают все новые и новые конфликты. В более или менее осознанном виде, более или менее активно проявляясь, в Государстве всегда жива некая темная воля к власти, некая иррациональная сила, толкающая его на экспансию и не терпящая ничего, что могло бы стать препятствием у нее на пути. Смирение Государству не ведомо»(11) .

Позиция Церкви (Анри де Любак пишет конкретно о Римо-Католической Церкви) в современном мире значительно отличается от той, которая она имела еще некоторое время тому назад. Сегодня она не претендует на светское влияние и право вершить политику даже среди христианских народов. Если следует отвергнуть такой способ правления Церкви, который на протяжении веков делал ее похожей на светское правление, то нельзя забывать, что – будучи всецело духовной по своей природе, предмету и целям — «власть Церкви распространяется на все человеческое постольку, поскольку распространяется на все духовное, в какой бы сфере дел человеческих оно не проявлялось». И автор делает заключение: «Но и этого хватает для того, чтобы примирение конфликтов не состоялось»(12) .

Свидетели Божиего владычества

В чем же кроется скрытая пружина этого конфликта? На нее еще в середине III столетия указал Ориген: «Во всякой стране есть и другого рода отечество, основанное Словом Божиим». Вот этого «двойного гражданства» и не в силах вынести государство, относящееся у нему всегда с «крайней подозрительностью, легко переходящей в обвинения в предательстве»(13) . И в этом случае принципиально не важно, находится ли «руководящий орган» такой Церкви в Риме, Москве, Константинополе, Оттаве, Стокгольме или же в Киеве. Важно то, что такие люди всегда будут «другими».

Анри де Любак рассматривал взаимоотношения христианина с властью на примере христианского мученика эпохи Юлиана Отступника, средневекового епископа Вазона Льежского и китайского священника Тонг Че-Тче. «Как епископ XI века, а также, без сомнения, как древнеримский защитник христианства, китайский патриот ХХ века не только лоялен и законопослушен: он, как и они, еще и пламенно любит свой народ, всецело предан ему. Его вера ни в коем случае не противоречит этому. Однако, в который раз, власть земная, всегда желающего абсолютного господства над человеком, не оставляет ему иного выхода, кроме мученичества»(14) .

Крест и страдание являются отличительным признаком Христова ученика. «Крест не есть ужасный конец счастливой набожной жизни, наоборот, он стоит в начале единения с Иисусом Христом. Каждый призыв Христа ведет к смерти»(15). Этим словам протестантского богослова-мученика прошлого века созвучны слова современного католического богослова: «Любой христианин родился для того, чтобы быть мучеником, и именно мученичество творит христиан»(16).
Силою крещения христианин получает возможность «нисхождения в инфернальные сферы мира». Таким образом, Крещение делает нас не только причастниками смерти и воскресения Христа, но и соединяет нас с Христом, сходящим во ад. «В этом сокрыт призыв сойти со Христом в человеческий ад, чтобы стать свидетелем Его воскресения и Его света. Каждый крещеный, подобно Христу, носит на себе сокрытый стигмат преданности и заботы о судьбах всех, кто нуждается в избавлении и спасении»(17) .

Таким образом, нам вновь открывается истина (очевидная, но часто преданная забвению в наших церквах), что смысл евангельского благовествования состоит не в передачи догматических доктрин, моральных предписаний и канонических установлений, но в провозглашение и манифестация эсхатологического пасхального события. Благовестник сосредоточен не на прошлом, но устремлен в будущее. Он открывает «эсхатологическое господство Воскресшего над миром, и тем самым освобождает человека в вере и надежде к полноте спасения»(18) .

Уроки мучеников

Мы собрались сегодня, чтобы склониться над тайной свободы и размышлять о насилии власти против свободы совести в конкретных исторических условиях. Главным предметом нашего внимания являются идейные принципы, механизмы реализации и исторические последствия такого насилия, обращенные против Украинской Греко-Католической Церкви. Однако мы должны помнить, что в центре всего этого исторического опыта находится человек, чья совесть была попрана государственной машиной. И наш внутренний взор особым образом обращен к тем, кто своей жизнью засвидетельствовал силу Воскресшего Христа – наших мучеников.

Святые являются той силой, которая движет историю. Христологическое истолкование этого тезиса дает Ганс Урс фон Бальтазар в книге «Богословие истории»: «Он [Христос – А. Д.] не знает пустого времени, которое можно было бы заполнить любым содержанием. Иметь время означает для Него ровно столько, что иметь время для Бога; для Него это равнозначно получению времени от Бога. Поэтому Сын, Который в мире имеет время для Бога, является тем непосредственным местом, в котором Бог имеет время для мира. Иного времени, кроме времени в Сыне, Бог не имеет для мира, но в Нем имеет всякое время. В Нем Он имеет время для всех людей и всех творений. Существует в непрестанном ‘сейчас’ с Ним». Поэтому и для человека время является либо «реальным временем, в которое человек встречает Бога и принимает Его волю, либо временем нереальным, потерянным и пропавшим, временем самоотрицания преходящего бытия, обетованием, которое остается неисполненным, течением, которое никуда не течет. Это время греха и грешников, время, когда невозможно найти Бога, потому что человек избегает встречи с Ним»(19).

Свидетельство (martyria) неизбежно связано со страданием и смертью для какого-то правого дела. Однако свидетелем становятся не потому, что отдают жизнь за эту истину. Наоборот, преследования и мученичество принимают именно потому, что становятся свидетелями нерушимости Божиего Промысла во Христе, «свидетеле верном» (Откр 1, 5). Мученики не принадлежат прошлому. Мученики принадлежат нашему настоящему и будущему. С точки зрения богословия истории нельзя сказать, что смысл конкретной эпохи и каждой отдельно взятой жизни заключает в себе какой-то смысл. «Прошедшие времена и события в столь малой степени завершены и безвозвратно минули, что в любой момент возможен непосредственный доступ к ним, который определяет их а их сути (лишь иллюзорно окончательно минувшими) и в меру уходящего времени непрестанно их изменяет. Этому соответствуют уходящие в будущее последствия христианского поведения: каждое действие, совершенное подлинно в вере, имеет здесь и сейчас не только сиюминутные последствия, но и также и грядущие, поскольку определяет и преображает неслыханно действенным и надежным способом структуру того, что должно наступить»(20).

Судьбы всех людей переплетены и потому, «каков был смысл жизни первого до конца не откроется, пока не прожил своей жизни последний»(21) . Поэтому мученики и исповедники взывают каждого из нас исполнять свое предназначение и дать свое свидетельство. «Каждая свершающаяся христианская миссия является основанием новых миссий. Если какой-то христианин уклоняется от задания, основывающегося на том, что он должен стать живым камнем, встроенным в духовный храм (1 Петр 2, 5), то тем самым он негативным образом изменяет миссию всех тех, кто, основываясь на его исполенной миссии должен был быть ‘встроен’ выше, над ним»(22).

В той же книге Ганс Урс фон Бальтазар писал: «Сюрпризы и дары Святого Духа для Церкви будут основаны прежде всего на провозглашении такой истины, которая имеет принципиальное значение для данной эпохи — как в истории Церкви, так и истории мира. Дух дает ответы-девизы на злободневные проблемы времени. Он никогда не делает этого в форме абстрактного исследования (в этом специализируются люди), но почти всегда в образе какой-то новой конкретной сверхприродной миссии, путем призвания какого-то святого, который собственной жизнью передает своим своему времени послание небес, необходимое в данный момент изложение Евангелия, подаренный этому времени доступ до все-временной истины Христа»(23). «Призвание» сонма святых новомученников ХХ века было знаком утверждения достоинства человеческой личности, его прав и свобод.

Рассуждая об уроках мучеников веры для нас, христиан живущих «здесь и сейчас», кардинал Джакомо Биффи писал: «В наши дни сообщество верующих производит иногда впечатление больше говорящего, чем реально делающего. Порою наше христианство кажется скорее ‘прочитанным’ или ‘проговоренным’. Лучше бы мы вдохновлялись примером мучеников, свидетельствующим, что чистое знание Библии и церковных текстов без сомнения полезно и необходимо, но для Бога оно имеет ценность лишь постольку, поскольку порождает и питает новую жизнь, преображенную благодатью, и истинную способность к самопожертвованию. Равно как и многие часы, потраченные на прения в различных христианских организациях на всех уровнях, оправданы лишь в том случае, если действительно рождают такую церковную жизнь, которая все больше наполняется верой, надеждой, любовью. Иначе мы рискуем стать пышной листовой на бесплодном дереве»(24)/

И завершить свое выступление мне хотелось бы другой пространной цитатой из книги кардинала Джакомо Биффи. «Обращенная к нам речь наших мучеников может показаться излишне суровой, на самом деле она просто честная; она кажется безжалостной, а на самом деле исполнена милосердия, ибо недвусмысленно указывает нам истинный путь спасения. Мы не можем чествовать наших древних подвижников только песнопениями и шествиями: их должно чествовать прежде всего волей перенести всю настоятельность их увещаний в повседневную реальность нашей жизни. Вспомним еще раз наставления св. Амвросия, который писал: ‘Ты призван всякий день свидетельствовать о Христе. Дух скверны искушал тебя, но страх грядущего суда Христова воспретил тебе запятнать чистоту духа и тела? Ты мученик Христов. Дух жадности искушал тебя присвоить имение малолетнего сироты, посягнуть на права беззащитной вдовы, однако почитание небесных заповедей убедило тебя нести помощь, а не учинять несправедливость? Ты свидетельХристов… Тебя искушал дух гордыни, но зрелище бедности и нужды подвигло тебя к благочестивому состраданию и ты возлюбил смирение больше, чем самовластие? Ты свидетель Христов… Видите, сколько всякий день рождается мучеников Христовых и сколько всякий день тех, кто жизнью своей исповедует Христа Господом!’ (Св. Амвросий, ‘Комментарий на Псалом 118’, ХХ, 47, 48)”(25).

Мученики и исповедники учат нас исполнять свое предназначение.

Сподоби же, Господи, быть нам не «слушателями забывчивыми, но исполнителями дела», блаженными в своем действии (ср. Иак 1, 25), чтобы и нам некогда приобщиться к лику Твоих святых!

Сноски
1.W. Hryniewicz. Nasza Pascha z Chrystusem. Lublin 1987, s. 156.
2.См. там же, с. 159.
3. J. Ratzinger. Sluzyc prawdzie. Mysli na kazdy dzien. Tlum. Z niem. A. Warkotsh. Poznan, 1983, s. 183. Отец Александр Мень говорил, что «Церковь сильна, когда ее распинают». (Цит. по: Р. Ечерегай. Істинний Бог, Істинна людина. Пер. з франц. В. Кащенко, Київ 2005, с.165).
4. Польский богослов Альфонс Сковронек назвал его «влюбленным в свою Церковь бесстрашным ее критиком». См. в: H. Kung. Credo. Apostolskie wyznanie wiary objasnione ludziom wspolczesnym. Tlum z niem. I. Bokwa. Warszawa 1995, s. 5.
5. Г. Кюнг. Быть христианином. Машинопись. (б.г.и м.изд) c. 837-838. Оригинальное издание: H. Kung. Christ sein. 6. Aufl. Munchen 1975 s. 496.
6.Кюнг, Быть христианином, с. 838-839, Kung, Credo, p. 497.
7.А. де Любак. Мысли о Церкви. Милан-Москва, 1994, с. 146.
8.Краткий, но глубокий и точный анализ этой проблемы дает Фома Шпидлик в: Т. Špidlik. L’ideé russe. Une autre vision de l’homme. Éditions Fates 1994, chapitre III.4.
9.Б. Вышеславцев. Вечное в русской философии. В: Этика преображенного эроса. М. 1994, с. 206-209.
10.Там же, с. 210.
11.Любак, Мысли о Церкви, с. 147.
12.Там же,148.
13.Там же, 148..
14.Там же, с. 147 (выделение – А. Д.).
15.Д. Бонхёффер. Следуя Христу. Пер А. Копейкина. б.м.и. 1992, с. 55. В этом контексте достойны внимания глубокие размышления о мученичестве православного святого Миколая Кавасилы в перспективе таинств христианского посвящения. См.: Н. Кавасила. Семь слов о жизни во Христе. В: Христос, Церковь, Богородица. М. 2002, с. 22-72, особенно 36 след.
16.Р. Ечерегай. Істинний Бог, Істинна людина. Пер. з франц. В. Кащенко, Київ 2005, с. 163.
17.Hryniewicz, s. 301.
18.Hryniewicz, s. 191. Ср. J. Moltmann. Theologie der Hoffnung. 7. Aufl. Műnchen 1968, s. 277.
19.H. Urs von Balthasar. Teologia dziejow. Tlum. Z niem J. Zychowicz. Krakow 1996, s. 44.
20.Там же, s. 74. В другом месте Бальтазар пишет: «Придание смысла ex post является только иллюзорно более необычным, чем придание смысла ex ante» (там же, с. 73).
21.Там же, s. 75.
22.Там же, s. 75.
23.Там же, s. 98.
24.Д. Биффи. О Христе и Антихристе. Милан-Москва 1994, с. 60.
25.Там же, 62.

Александр Доброер